Жил-был старичок, скромно и экономно, согласно пенсии своей.
Дети разъехались по разным концам огромной России Матушке, иногда навещали с внуками, доставляли огромную радость старичку, заставляли помолодеть и радоваться их присутствием в гостях у него. А потом опять уезжали, детям было пора на работу, а внукам в школу. В основном, эти радостные для старичка недели, были летом, а зимой старичок скучал за шумными и весёлыми набегами любимых чад.
И тогда старичок сам начинал собираться в дорогу. Он любил путешествовать на сэкономленную пенсию, бывать в других городах, ходить по незнакомым музеям, смотреть как живут люди в этих городах, вступать в беседы с такими же пенсионерами, как он, если у них было желание поговорить с путником. А ещё старичок любил в каждом новом городе обязательно посещать театры, к которым ему привила любовь покойная жена.
Да, когда они были молоды, то обязательно ходили на все премьеры своего театра, знали его репертуар и всех актеров. И если удавалось им попасть вместе в другой город, то тоже обязательно ходили на спектакли. Так и осталась эта привычка после любимой жены у старичка. Он так и оставался верен ЕЙ и многому тому, что им украшало вместе жизнь, в чём были совместные интересы.
Вот и этой зимой не стал старичок менять уже устоявшийся в одиночестве образ жизни. Положил на стол старую большую карту СССР и стал смотреть, куда бы мог отправиться в путешествие на этот раз. Его часто приглашали в гости сослуживцы из других городов, бывшие друзья по военной службе, но он не хотел никого стеснять и предаваться с ними воспоминаниям о своей молодости, потому что с ним тогда ещё была ОНА. И он хотел быть с НЕЙ только один и мысленно всё обсуждать с НЕЙ.
И вот на карте присмотрел город у моря старичок, он давно хотел попасть в этот город, ведь всю свою жизнь служил Родине на северных флотах, так уж вышло, а к этому тёплому морю было особое у него отношение.
Сборы не долгие, билет на поезд уже куплен, в купе с ним оказались милые люди, что скрасило дорогу. Прибыв в пункт назначения быстро поселился в частный маленький и дешёвый, в зимние месяцы, частный отель, где даже можно было очень не дорого позавтракать и поужинать, что вполне устраивало старичка и его бюджет на поездку.
Первые три дня он просто ходил по городу, о величии которого так много уже знал и предвкушал встречу с ним. Он с огромным удовольствием дышал любимым морским воздухом, любовался красивейшими закатами. А ещё в этом городе его поражало количество памятников и памятных мест. Он надолго замирал перед ними, потому что почти все они были посвящены воинской славе. Город этот был ему близок, особенно центр, великолепно сложенный из той эпохи, которая гордилась Родиной и славой предков, о чём не стесняясь говорили громко и часто тогда, когда он был молодой.
Там же, в центре, он и нашёл здание местного театра и купил билет на спектакль с незнакомым названием. Решил посмотреть и в этом городе работу театра, а потом дома, по приезду, обсуждать увиденное мысленно с НЕЙ.
Следующим вечером он в строгом костюме отправился на спектакль. Внутри театра было красиво и уютно, в фойе ещё стояла чудесная новогодняя ёлочка, которая обогрела своим видом душу старика.
Начался спектакль и старик замер, вслушиваясь в слова и всматриваясь в работу актёров. В антракте у него было непонятное ему чувство, как будто удивления, от увиденного. Второй акт тянулся долго и, впервые для него, нудно и кисло, торжественное настроение упало.
В гардеробе он быстро оделся, ему хотелось скорее вдохнуть свежего морского воздуха. Выйдя из дверей театра, он нашёл глазами ближайшую скамейку и сел на неё, пытаясь понять, что с ним произошло и заставило впервые почувствовать от любимого театра волнение, смешанное с отвращением.
Он сидел под уличным фонарём на скамейке и пытался понять – ЗАЧЕМ, ПОЧЕМУ?
То, что он увидел на сцене, было для него унижением, оскорблением и просто отвратительно. Старичок старался успокоиться и отогнать от себя мрачные и не приятные мысли. Но боль в душе не затихла, а превратилась в рой мыслей, что так нельзя поступать с его Родиной, делать со сцены гадкие намёки в сторону его поколения, которое отдало свои лучшие годы и жизнь для огромной страны. Он поверить не мог, что это видел в спектакле своими глазами.
Он не пытался оправдывать игру актёров, они, и это было явно, играли как бы формально, без души произносили свои монологи, как бездушные куклы. И ещё это сильно было видно по игре главного героя постановки, который или вовсе не проявлял эмоций, или невпопад выглядел ошарашенным и потерянным. Не было души в игре актёров.
Так за своими мыслями сидел старичок на скамейке довольно продолжительное время. Он обратил внимание на человека, который вышел из дверей театра и подошёл быстрым шагом к скамейке, на которой сидел старичок, достал из кармана пальто сигареты, зажигалку и закурил. У старичка было ощущение, что человек тоже хотел быстрее выйти из здания театра и расслабиться от присутствия в том здании.
И вдруг старичок признал в соседе по скамейке актёра, который играл главную роль в постановке. Он поежился, раздумывая, удобно ли будет задать вопрос актёру. Но решился и спросил.
Извините, можно вас спросить?
Актёр удивлённо повернулся к старику, как будто его не было прежде на скамейке рядом и неуверенно ответил
Спрашивайте.
Старик твёрдым голосом спросил
Вам не стыдно играть ЭТО?
Актёр помолчал, сразу даже от растерянности не мог сообразить, что ответить, а потом сказал
Это моя работа!
Старик ему на это произнёс
А разве работу, любую работу, не надо делать честно, с совестью?
Актёр опять помолчал и ответил старику
Я очень хочу делать свою работу честно и с совестью, но тогда меня уволят, а где ещё я потом смогу найти себе работу, я даже не знаю, в нашем же городе театров меньше, чем пальцев на одной руке. И как мне жить дальше, семью кормить на что? Я и сам всё понимаю и это сознание мучает меня, но я вынужден молчать и делать то, что мне говорит моё руководство.
Старик прищурился и опять спросил
А разве вы боитесь своего руководства? Разве им нельзя задать вопрос, с какой целью они ставят такие спектакли?
Актёр вздохнул и ответил
Тех, кто такие вопросы задавал, уволили по надуманному поводу, сказали, что политическим соображениям.
Старик поморщился, как от зубной боли и неуверенно спросил
Почему так? Почему вы все молчали, когда таких, которые за правду, увольняли?
Актёр быстро ответил
Потому что вместе с теми, кто за правду, уволили бы остальных, которые их поддержали. Вы думаете, что мне просто это видеть и молчать? Но мы все молчим, из нас сделали круговую поруку и причина этому отвратительная! Просто старшая дочь нашего руководства РУССКИМ драматическим театром учится в Оксфорде и очень боится санкций против дочери и себя лично. Поэтому репертуар у нас такой, поэтому мы играем без души, потому что самим противно всё это! И об этом знают только в коллективе, который за любое слово о Родине или любом проявлении поддержки СВО публично, пойдёт на вольные хлеба, а если точнее, то станет безработным. Такая уж у нас профессия…
Помолчали оба, актёр докуривал вторую сигарету. И тут актёр сказал
Вы вероятно отдыхаете в нашем городе, поэтому много чего из городской жизни не знаете?
Старик утвердительно кивнул. А актёр продолжил
Знаете, мне иногда кажется, что в нашем городе многие играют спектакль. Нет, не простые люди, которые заняты только тем, чтобы прокормить свою семью, своих детей в городе, где нет работы и мизерные зарплаты. Вот так и мы, в коллективе театра стыдливо умалчиваем о причинах ненависти руководства театра к СВО и России, которое кроется в личных шкурных интересах. Я бы воевать лучше пошёл, чем видеть это и отвечать вам правду, потому что мне стыдно…
Актёр встал со скамейки, коротко сказал
Извините, меня дома ждут…
Старичок ещё несколько минут посидел и пошёл в сторону остановки, а пока ехал до гостиницы, то решил ЕЙ не рассказывать обо всём, что случилось с ним в этот день. Ему уже больше не хотелось ходить по музеям, любоваться закатами и кормить чаек на знаменитой пристани. Он понял, что душа города, о которой он столько слышал, исчезла и сделать с этим он сам уже ничего не мог, старый стал и на войну его не возьмут.
Пора уезжать…
Всякие совпадения в этой сказке случайны, на то она и сказка.
